В первые выходные сентября, то есть в это воскресенье, отмечается день работника нефтяной и газовой промышленности. Поскольку в прессе ежегодно возобновляются разговоры о том, что нефть «вот-вот кончится», хотелось бы развенчать несколько устоявшихся мифов. Итак, почему нефть и газ не кончатся ещё очень долго?

1. Мы до сих пор не знаем достоверно, как образуется нефть и откуда она пришла

В настоящее время существует несколько теорий происхождения нефти. Общепринятой считается органическая, согласно которой нефть — это продукт распада биологических останков. Иначе говоря, тела доисторических животных, погребённые в глине, превратились в ту самую чёрную жидкость, которую мы добываем на поверхности. При этом ошибочно полагать, что мы ездим на перебродивших динозаврах. Нефть, если принять органическую теорию за правду, по большей части получилась из планктона, погребённого на дне древнего океана.

Но тут нужно понимать, что органическая теория не единственная. Существует ещё ряд версий (одна из которых выдвинута Менделеевым), говорящих о неорганическом происхождении нефти. Эти теории сводятся к тому, что нефть является продуктом химической реакции, происходящей на большой глубине, и новые порции этой субстанции регулярно производятся планетой. Если эти теории верны (а их пока так и не смогли окончательно опровергнуть), следовательно, запасы нефти возобновляемы.

В качестве примера такого «возобновляемого резервуара» чаще всего приводят Ромашкинское месторождение. Объём добытой там нефти превышает количество запасов, посчитанных изначально. Иначе говоря, на поверхность подняли больше 100% запасов, посчитанных изначально. Откуда взялась дополнительная нефть — доподлинно неизвестно.

2. Место, где нефть зародилась, и место, откуда она добывается, — не одно и то же

Если все-таки принять органическую теорию как основную (а к ней склоняется большинство исследователей), то нефть зарождается не там, где её добывают. Считается, что она появляется в так называемых материнских породах и уже из них мигрирует в месторождение, откуда и добывается. Отсюда напрашивается простой вывод: добычу нужно вести именно из материнских пород. Проблема заключается в том, что на текущем технологическом этапе это практически невозможно: такие породы непроницаемы и практически не отдают нефть. Поэтому человечество предпочитает добывать её оттуда, откуда она течет хорошо, — из мест, куда нефть пришла потом. Однако «сланцевая революция», проходящая в США, даёт надежду на то, что мы получим технологию добычи такой же нефти. Но пока ещё говорить об этом рано.

3. Даже на существующих месторождениях мы добываем меньше половины запасов нефти

Даже работая на классических месторождениях, мы добываем максимум половину запасов. Дело в том, что запасы нефти делятся на геологические (то есть те, что есть в пласте) и извлекаемые (те, что мы можем добыть на поверхности). Отношение извлекаемых запасов к геологическим обозначается аббревиатурой КИН — «коэффициент извлечения нефти». Этот коэффициент редко превышает 0,5, а чаще всего колеблется в районе 0,3. Иначе говоря, в среднем 70% известной нефти остаётся в пласте. И мы пока не имеем технологий для её извлечения, что не отменяет того факта, что нефти у нас еще много.

4. Добыча ведётся далеко не из всех изученных месторождений

Когда говорят, что нефть «вот-вот кончится», чаще всего имеют в виду — «вот-вот кончится по такой-то цене». Дело в том, что у любой крупной нефтяной или газовой компании в запасе есть месторождения, добыча из которых нерентабельна при текущей экономической ситуации. Иначе говоря, есть такой параметр, как себестоимость одного барреля нефти или тысячи кубометров газа. Так вот, как только цена поднимается, часть месторождений обретает рентабельность. Когда опускается — наоборот. Так что объёмы доступных на рынке нефти или газа очень сильно зависят и от экономики, и от способа добычи. Как только появится более дешёвая технология добычи или поднимется цена, неиспользуемые месторождения тут же встанут в строй.

5. Новые технологии позволяют начать дешёвую добычу там, где это было ранее невозможно

Ситуация с газовыми и конденсатными месторождениями чуть лучше, чем с нефтяными. У них нет понятия КИН, и добыча их них ведётся чуть проще, чем из нефтяных. Тем не менее на них тоже есть своеобразная отсечка по рентабельности, и именно эта отсечка становится очень заметна сейчас. В качестве примера можно привести «сланцевую революцию», когда Америка сумела добыть газ из ранее считавшихся непроницаемыми сланцев. Информация об этом довольно противоречива, но, судя по всему, США сумели полностью насытить свой собственный рынок газом, причем по гораздо более низкой цене. И это привело к тому, что России пришлось временно отложить разработку сложнейшего и уникальнейшего с инженерной точки зрения Штокмановского месторождения. Как только «сланцевая революция» закончится или потребность в газе вырастет больше, чем способен обеспечить сланец, за старые месторождения снова возьмутся. Пока же мы получили прирост дешёвых запасов при сохранении существующей ресурсной базы.

Ещё один интересный пример — газогидратные месторождения. При определённых условиях газ соединяется с водой и образует что-то вроде снега. Запасы газа, связанные таким образом, колоссальны. Превращать снег обратно в газ и воду человечество пока не умеет, однако, по уверениям японцев, в марте этого года им удалось извлечь со дна Тихого океана первую партию такого газа. Но это опять же сложноизвлекаемые и пока что сверхдорогие запасы.

6. Нельзя сказать, что нашли все месторождения

В настоящий момент, по крайней мере в России, в разработку вводятся преимущественно те месторождения, что были разведаны 20–30 лет назад. Вообще российская нефтегазовая промышленность имеет этакое белое пятно в геологоразведке, пришедшееся на девяностые и двухтысячные годы. В последнее время ситуация исправляется. Тем не менее на территории России остается еще множество неисследованных регионов. Причем вполне возможно, что запасы там легкоизвлекаемые. Так что потенциал у нашей страны огромен.

7. Вот придёт термоядерная энергетика — и нефть с газом будут никому не нужны

Очень часто, когда речь заходит об альтернативной энергетике, можно встретить такой пассаж: «Как только изобретут управляемый термоядерный реактор, ваша нефть будет никому не нужна». Иначе говоря, сыграет тот самый экономический фактор: цена на нефть рухнет, и её станет убыточно добывать. По сути, это и будет то самое «кончится нефть» из четвёртого пункта. Однако тут можно вспомнить один простой факт: несмотря на наличие ядерных электростанций, человечество по-прежнему получает львиную часть энергии, топя станции углем. Это значит, что даже появление термоядерного (или какого-нибудь иного) реактора вряд ли сможет значительно изменить структуру потребления углеводородов. По крайней мере в обозримой перспективе.